История мира Panzar!

ПРОЛОГ

    Механизм перестал работать, и внезапно наступившая тишина разбудила старого Ульфрика. Он пошарил ладонями по столу в поисках очков, но через пару мгновений обнаружил их на своем носу. Огляделся. В больших песочных часах, висящих на стене, песок не успел пересыпаться и наполовину — до конца смены было еще далеко. О чем они там, внизу, думают?

    Ульфрик недовольно фыркнул и, достав из кармана кисет, принялся набивать трубку табаком.  Нынешняя молодежь ни на что не способна. Останавливать машину в середине смены! Да во времена его молодости за подобное сразу перевели бы из саперов в грузчики, а то и на кухню отправили бы, таскать тазы с помоями. Всю бригаду  — выносить помои! Потому что соображать надо, что делаешь. Потому что повторный запуск камнеподъемника займет немало времени, а выбиваться из графика нельзя ни в коем случае. Для каждого уважающего себя гнома нет ничего важнее графика. Отстанешь от соседних бригад, и тогда хоть вообще не вылезай из забоя, вырабатывай требуемую норму кристаллов. Позор на его седую бороду!

    С помощью огнива Ульфрик раскурил трубку и вышел из своей каморки, окутанный клубами сизого дыма. Ноги, измученные ревматизмом, при каждом шаге наполнялись болью. Может, стоило все-таки послушать совета внучат и обзавестись этими новомодными механическими ходулями — говорят, ими даже собираются экипировать солдат. Пневматические ногоступы, вот как они называются. Чуть ли не вместо тебя бегать будут!

    Как и большинство бывших изобретателей, Ульфрик с подозрением относился ко всему новому. Созданное чужими умами и руками казалось ему недостаточно надежным. Но боль в коленях уже давно не давала спать по ночам, принуждала пересматривать взгляды на жизнь.

    Покряхтывая, он добрался до выхода в забой. Цепочки масляных светильников вились спиралью по стенам ствола шахты, бросая слабые отблески на стальную оковку огромного колеса камнеподъемника. Колесо простаивало, не вращалось, не увозило наверх отработанную породу. В середине смены! Именно это Ульфрик и ожидал увидеть, но от душераздирающего зрелища ноги заболели еще сильнее. Скрипя зубами, он медленно зашагал вниз по узенькой деревянной лестнице - туда, откуда поднимались извивающиеся струйки ароматного дыма из трубок отдыхающих рабочих.

    На месте бригадой руководил Роргар Скалогрыз. Еще не старый, но очень опытный сапер, он был почти полностью глух, слышал только левым ухом, да и то не всегда. Среди саперов такое не редкость — можно сказать, профессиональное заболевание — и потеря слуха обычно считается достаточным основанием для того, чтобы отправиться на пенсию. Но Роргара на заслуженный отдых не отпустили, потому что в Гильдии Рудокопов специалистов такого уровня больше не имелось. Говорили, что он с завязанными глазами способен проложить идеально ровный тоннель сквозь любую породу. При подобных умениях об ушах не стоило даже вспоминать.

    Ульфрик Роргара не любил. Отчасти из-за того, что тот был моложе, отчасти — из-за идеальной репутации, но главным образом потому, что ругаться с ним было абсолютно бесполезно.

    Скалогрыз встретил начальство у подножия лестницы, широко улыбаясь и раскуривая трубку.

    - Вы что тут, совсем спятили?! - накинулся на него Ульфрик. - Подъемник не работает, смолите вовсю рядом с взрывчаткой!

    Но Роргар только кивал в ответ, продолжая блаженно ухмыляться. Кто-то из молодых саперов коротко хохотнул. Ульфрик обвел их ненавидящим взглядом, погрозил пальцем:

    - Я всю бригаду перепишу, клянусь Гранитными Предками! Всю бригаду! Жалованья лишу за такое самовольство! Вас всех до одного завтра же в мусорщики переведут!

    Он вновь повернулся к Роргару, который еще кивал, и проорал ему прямо в левое ухо:

    - Зачем остановили подъемник?!

    - Да, - согласился Роргар. - Пришлось остановить.

    - Пришлось? Раздробить твою мать, почему?! Что стряслось?

    - Дык ведь эта... - Роргар неспешно затянулся, выдохнул кольцо дыма, проследил, как оно растворяется в темноте вверху. - Невозможно продолжать.

    - Как так «невозможно»?

    - Да уж так, - Скалогрыз повернулся и пошел в темноту, не добавив больше ни слова.

Ульфрик, прихрамывая, последовал за ним. Через минуту они оказались у фронта забоя, там, где саперы и шахтеры прекратили добывать кристаллы. Невыработанная жила, слабо мерцающая сиреневым, была хорошо видна на срезе скалы. Она тянулась сверху-слева, изящно изгибалась оригинальным, ни на что не похожим узором и в середине фронта упиралась в...

    - Вот, - сказал Роргар. - Потому и невозможно.

    - Гидравлическая сила! - ошарашенно выдохнул Ульфрик.

    - А?

    - Я говорю, гидравл... тьфу, пропасть, да что это такое?!

    - Без понятия.

    Вещь, о которой даже столь опытный сапер не имел понятия, насчитывала около восьми локтей в ширину и десяти-двенадцати локтей в высоту — по крайней мере, та ее часть, что выступала из скалы. Сделана она была из темного матового камня, похожего на обсидиан, а всю поверхность покрывала искусная мелкая резьба, которой ничуть не повредили гномьи инструменты. Ульфрик уже успел заметить валявшуюся рядом пневматическую кирку с погнутым и смятым острием.

    - Кто вообще мог закопать эдакую махину, да еще так глубоко? - спросил он. Не дождавшись ответа, повторил вопрос в ухо Роргара.

    - Никто, - ответил тот. - Ее не закапывали. Она же прямо в скале находится, со всех сторон окружена однородной породой.

    - А значит?

    - А значит, эта штука появилась здесь еще до того, как скала затвердела. Лежит тут с тех времен, когда все вокруг было расплавленной магмой.

    - Не может быть!

    - Другого объяснения не вижу.

    Ульфрик подошел ближе. Черная поверхность загадочного предмета так и манила дотронуться до нее. Он не удержался. Пальцы коснулись крохотных завитков резьбы, дрогнули от резкого, обжигающего холода. Многие сотни тысяч лет этот холод хранился в глубине земли. Задолго до возникновения первых гномов в горном массиве наверху, он уже ждал их. Ждал, чтобы рассказать истории о сотворении мира, о Богах, предвечных создателях, канувших в небытие, о том, как из пламени и пустоты рождалась жизнь.

    - Надо доставать, - сказал Ульфрик.

    - Что?

    - Я говорю, надо доставать, глухой ты булыжник!

    - Нельзя, - покачал головой Скалогрыз. - Сначала нужно разобраться, что к чему. Да и как мы ее достанем, если не знаем, насколько глубоко она уходит в породу.

    - То есть? - Ульфрик обернулся к саперу, чувствуя, как где-то в легких начинает закипать злость. - Ты предлагаешь оставить все как есть?

    - Пока да.

    - Пока? И сколько же оно продлится, это твое «пока»? До конца смены? До следующей декады? Представь, как сильно мы отстанем от других бригад!

    - Без разницы, - упрямился Роргар. - Кого волнуют другие бригады? Они же не нашли ничего подобного.

    - Верно, - проскрипел Ульфрик, сжимая кулаки. - Но они добывают кристаллы! Они выполняют норму! А вы уткнулись в какую-то доисторическую ерунду и спокойно уселись на задницы. Теперь-то, мол, можно дальше не работать, план не выполнять, да?

    Мысли о планах и графиках пробудили в душе Ульфрика прежнего черствого чиновника, которому не было дела до бесполезных древних артефактов или памятников. Ну, попалась в шахте необычная штуковина — так вырубите ее из скалы и продолжайте добычу, незачем строить из себя ценителей старины.

    - Это должны решать не мы, - спокойно сказал Роргар, вытряхнув из трубки пепел. - Это дело Конклава.

    Ульфрик зажмурился. Ему приходилось присутствовать на заседаниях Конклава, и он прекрасно представлял себе, на что будет похож разговор в Гранитном Зале.

    - То есть как «прекратили работать»? - спросит, вытаращив глаза, Стормфред Три Рога, старейшина Гильдии Рудокопов. - А кристаллы?

    - Да, кристаллы! - подхватит тощий Холлдар Глинорукий, старейшина Гильдии Купцов. - Вы подумали о наших прибылях? О тех убытках, непоправимых, невосполнимых, небывалых убытках, которые вы и ваша бригада нанесли всей Глубинной Империи?

    Ну уж нет, никакого Конклава. Нельзя допустить позора.

    - Значит, так! - зарычал Ульфрик, обращаясь к столпившимся вокруг саперам. - За работу, лентяи! Берите кирки, кувалды, лопаты, вытаскивайте наружу эту подроблень! Каждый, кто не подчинится, следующую смену встретит на кухне — это я вам обещаю!

    Скалогрыз только руками развел.

    Тяжело вздыхая, гномы принялись за дело. Ульфрик уселся на большой кусок породы и стал внимательно наблюдать за ними. Он был доволен собой. Оставался пока порох в этом обветшавшем теле, оставалась пока сила в усталой, измотанной душе. А потому его рановато списывать со счетов. Еще наступит день, когда...

    Через пару минут Ульфрик уже дремал, убаюканный размеренным стуком инструментов. Все-таки он был весьма пожилой гном.

***

    Роргар Скалогрыз разбудил его, сказав с усмешкой:

    - Взгляни-ка, что мы откопали, почтенный, пока ты отдыхать изволил.

    - Я размышлял, - огрызнулся Ульфрик, изо всех сил стараясь не зевать.

    Рабочие успели почти полностью освободить из каменного плена одну из сторон таинственного предмета — ровную стену, тоже украшенную резьбой. Однако стена оказалась не сплошной. Ульфрик понял это, но далеко не сразу смог осознать, что же конкретно он видит перед собой.

    - Гранитные Предки, да ведь тут...

    - Дверь, - подтвердил Скалогрыз, в кои-то веки расслышав собеседника. - Две створки, скрепленные тремя печатями.

    Печати представляли собой диски из неизвестного камня, отличного по цвету и фактуре от материала основной конструкции. Вместо тонких резных узоров их покрывали ровные строчки непонятных символов.

    - Кто-нибудь знает, что это за закорючки? - крикнул Ульфрик Роргару.

    Тот покачал головой:

    - Знатоки языков редко работают в шахтах. Но у меня есть кое-какие догадки. Полагаю, надписи могут означать, что больше мы точно не прикоснемся к этому проклятому шкафу. По крайней мере, до тех пор, пока Конклав не вынесет решения. Полезные вещи не выкидывают в огненное море, предварительно запечатав магией.

    - Да нет тут никакой магии, - Ульфрик взял у Скалогрыза кирку и осторожно дотронулся ей до центральной печати. - Смотри, ничего не произошло.

    - Готов биться об заклад, печати волшебные. Просто ты пока не пытаешься их сломать.

    Сапер еще не закончил фразы, а Ульфрик вдруг услышал еще один голос. Где-то глубоко внутри себя, в самом потайном уголке, о котором он давным-давно успел позабыть. Голос был ласковый, мягкий — и говорил правильные вещи: предупреждал, что, если позволить Роргару оставить работу, то график обязательно сорвется, что, чем бы не закончилась вся эта история с загадочной находкой, смотреть в глаза дежурным с других участков не получится еще очень и очень долго. Голос знал способы спасти положение, советовал, как легко и быстро склонить рабочих на свою сторону, нашептывал нужные слова. В конце концов, все вокруг были гномами, а у гномов общие слабости.

    - Я тоже готов побиться об заклад, - сказал Ульфрик громко, так, чтобы смысл дошел до каждого из присутствующих. - Наверняка там внутри сокровища. Это наследие исчезнувших богов, дар будущим поколениям. Прежде, чем навсегда покинуть мир, они похоронили секреты своего могущества, спрятали их от недостойных. А теперь пришли мы, и настала пора древним тайнам вернуться на свет!

    Скалогрызу нечем было крыть. На самом деле Ульфрик мог бы не разглагольствовать про богов, хватило бы одного лишь упоминания о сокровищах. Гномы всегда испытывали непреодолимую тягу к чужим ценностям, особенно к тщательно спрятанным. Достаточно только крохотного намека на клад, чтобы у подгорных жителей загорелись глаза.

    - Верно! - подхватил кто-то в толпе рабочих. - Вернуться на свет! Ломай печати!

    - Дробить-колотить! - взревел массивный бородач в задних рядах. - Чего же мы ждем!?

    - Нет, постойте! - попытался вмешаться Скалогрыз, но даже его авторитет уже не в состоянии был справиться с охватившим рабочих волнением. Не обращая внимания на отчаянно ругающегося бригадира, гномы окружили торчащий из скалы кусок неизмеримо далекого прошлого, и здоровяк-сквернослов, растолкав остальных, с размаху опустил свою кирку на центральную печать.

    Ничего не произошло.

    Не взвился к потолку стоб пламени, не разорвала полумрак молния, не явились чудовища. Даже искр не было. От мощного удара печать попросту раскололась на три неравных части.

    - Хэй! - воскликнул здоровяк. - Всего лишь каменюка, дробить-колотить!

    С радостными криками разбив оставшиеся печати, гномы принялись открывать двери. Это оказалось непросто, но они все-таки справились. Створки с легким шорохом распахнулись, и взорам сгрудившихся вокруг рудокопов предстала черная пустота, что таилась внутри.

    - Э! - раздраженно бросил здоровяк. - Тут, кажись, нет ни винта! Ни одного дробленого камешка!

    Подошел Скалогрыз, держа в руках снятый со стены масляный светильник. Теперь, когда пыл кладоискательства угас, потушенный неприглядной реальностью, гномы виновато расступались перед своим бригадиром. Роргар осторожно наклонился, посветил в темноту. Отблески огня скользнули по гладкому полу и противоположной стене. Ни надписей, ни резьбы, ни рисунков.

    - Даже пыли нет, - пробормотал он, отступая от черного прямоугольника двери.

    Ульфрик подошел к Скалогрызу, снисходительно похлопал его по плечу:

    - Ну, видишь? Ничего опасного. Теперь вы с чистой совестью можете выломать этот ящик и сдать его в Гильдию Мастеровых, чтобы они определили, из какой-такой субстанции он сделан. А сначала, само собой, нужно продолжать работу, потому...

    Голос в его голове появился снова — тот же самый, что и несколькими минутами ранее. Только теперь он звучал гораздо громче, сильнее, яростнее, беспрерывно усиливался, словно приближающаяся гигантская волна. И больше не притворялся ласковым.

    Вскрикнув, Ульфрик зажал уши руками. Но это не помогло, да и не могло помочь: раз найдя путь в твою душу, Голос уже не покидал ее. Влажный хруст ломающихся костей,

судорожное дыхание ускользающего сознания, гортанный шепот ворона, выклевывающего глаза — все сливалось в нем в едином вопле, вопле ненависти мертвого к живому. От ужаса, которым наполнилось его сознание, ноги старого гнома подкосились. Опустившись на колени, он увидел, как склоняется над ним встревоженный Роргар. Губы Скалогрыза шевелились, но Ульфрик не мог разобрать ни слова из-за пылающего в голове пожара.

    Могучий гном, разбивший первую печать, вдруг пронзительно завизжал и напал на одного из своих товарищей. Тот, не успев ничего понять, даже не пытался сопротивляться — мощный удар сбил его с ног, а в следующий момент острие кирки проломило череп. Кровь щедро окрасила скалу.

    - Всего лишь каменюка, дробить-колотить! - взвыл здоровяк и, перешагнув через бьющееся в агонии тело, кинулся к следующей жертве. Крик ужаса наполнил пещеру, гномы бросились врассыпную — но через несколько мгновений еще один рудокоп, схватив тяжелый молот, обрушился на паникующих собратьев, и двое саперов рухнули наземь с раздробленными грудными клетками.

    В считанные секунды безумие затопило шахту - бригада превратилась в скопище взбесившихся зверей. Визжа и рыча, гномы сражались друг с другом, используя все, что подворачивалось под руку: кирки, лопаты, ножи и доски, а безоружные пытались повалить врага, чтобы дотянуться зубами или руками до горла. Кто-то, размахивая древком топора, прыгнул на Скалогрыза, но тот выплеснул содержимое светильника в лицо нападавшему и юркнул под лестницу, где затаился среди сваленных в кучу вагонеток. Он понятия не имел, что именно происходит, но не сомневался — источником зла служила откопанная ими штуковина. Как бы то ни было, из целой бригады только ему удалось сохранить рассудок, и теперь Скалогрыз не собирался рисковать своей шкурой, пробиваясь сквозь рвущих друг друга на части рудокопов или пытаясь успокоить их. Лучше всего переждать. Настоящие саперы умеют ждать долго.

    Ульфрик стоял на коленях и зажимал уши до тех пор, пока чья-то кирка не пробила ему грудь. Захлебываясь кровью, старый гном опрокинулся на спину. Вокруг метались тени и крики, скрежетали инструменты, превратившиеся вдруг в оружие, а Голос внутри продолжал набирать силу. Теперь, когда последние капли жизни уходили сквозь рану, Ульфрик понимал каждый сказанный им слог, знал, кому принадлежал этот Голос. Между умирающими любых времен нет и не может быть секретов. Древние легенды оказались правдой, нелепые старушечьи сказки сбылись. Механизмы, изобретения, статуи Предков, мечты и сны — все сожрет ржавчина, все обратится в пыль — ибо Голос не знает пощады. Настало время миру услышать слова, сказанные множество тысячелетий назад. Настало время миру гореть.

    Ульфрик тяжело захрипел, больше не имея возможности вдохнуть. Высоко над ним, на стенах шахты один за другим начали гаснуть светильники.